05.06.20. «А был ли Пушкин на Кубани? Конечно, да! – ответим мы…»: к 200-летию посещения Екатеринодара А. С. Пушкиным (ЦГБ им. Н. А. Некрасова, читальный зал)

Александр Сергеевич Пушкин… «Солнце русской поэзии»! Пушкиноведы считают, что «Болдинская осень» была одним из самых ярких периодов творчества знакомого всем нам с детства автора строк «У лукоморья дуб зеленый…». Однако, как оказывается, этапов вдохновения, как и источников, у «солнца русской поэзии» было много… Возможно, некоторые, как «кубанские каникулы», были и непродолжительными, но, судя по встречающимся в произведениях образам, очень запоминающимися. О своих впечатлениях поэт помнил всю жизнь - не раз мог легко воспроизвести увиденное. Например, своего героя Евгения Онегина поэт «заставил» проехать этим же путем:

Простите, снежных гор вершины.

И вы, кубанские равнины;

Он едет к берегам иным.

Он прибыл из Тамани в Крым…

Итак, совсем еще молодой (едва исполнился 21 год) Александр Пушкин пересекает Кубань, тогда именовавшуюся Черноморией, с востока на запад, двигаясь по направлению к Крыму. В августе 1820-го, в самый жаркий месяц года, уроженец Санкт-Петербурга, которому сырые ветра и седые туманы куда роднее, кормил северокавказских комаров, вдыхал пыль выжженных степей и впечатлялся суровыми нравами приграничной территории. Чуть позже он поделится в письме с младшим братом Львом, как он провел это лето: «Милый брат, я виноват перед твоею дружбою, постараюсь загладить вину мою длинным письмом и подробными рассказами… видел я берега Кубани и сторожевые станицы - любовался нашими казаками. Вечно верхом: вечно готовы драться, в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка с зажженным фитилем. Хотя черкесы ныне довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа они готовы напасть на известного русского генерала. И там, где бедный офицер безопасно скачет на перекладных, там высокопревосходительный легко может попасть в аркан какого-нибудь чеченца. Ты понимаешь, как эта опасность нравится мечтательному воображению. Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков - теперь тебе не скажу об них ни слова. С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма…». Потом еще долгие годы на протяжении всего творчества будут вплетаться в стихотворные строфы: «Под буркою казак, Кавказа властелин», «На берегу заветных вод цветут богатые станицы», «И окликались на курганах сторожевые казаки» или приморское: «Я вижу берег отдаленный, земли полуденной волшебные края; волненьем и тоской туда стремлюся я, воспоминаньем упоенный...».

Короткое путешествие по нынешнему Краснодарскому краю (с 5 по 15 августа) состоялось у Пушкина благодаря генералу кавалерии Николаю Раевскому, а точнее, его сыну. Тоже Николай, он был однокашником Александра по Царскосельскому лицею и практически случайно обнаружил его полубольного в нынешнем Днепропетровске. Туда Пушкин прибыл в ссылку, а генерал Раевский с целым кортежем из сопровождающих ехал на Кавказ, на воды. По просьбе сына он взял с собой молодого поэта, похлопотав об его отпуске. Разумеется, герою Отечественной войны 1812 года не только никто не мог отказать, его сопровождали, опекали... Возможно, потому путь Александра Сергеевича зафиксирован с детальной точностью. Сохранился маршрут продвижения Раевского по области Войска Черноморского на обратном пути, после лечения на минеральных водах: от Ставрополя до Прочного Окопа - 70 верст (р-н г. Армавира); до Царицынской - 15 верст (х. Северо-Кавказский); до Григориполлис - 15 верст; до Кавказской - 30 верст; ночлег; до Казанской - 28 верст; до Тифлисской - 15 верст; до Усть-Лабинской - 17 верст; до Корсунской - 30 верст; до Екатеринодара - 18 верст; ночлег; до Копанской - 30 верст (х. Копанский); до Мышастовской - 18 верст (ст. Новомышастовская); до Кара-Кубанской - 24 версты (х. Водный); до Копыла - 20 верст (г. Славянск-на-Кубани); до Калауса - 28 верст; ночлег (у ст. Анастасиевской); до Курки - 25 верст (х. Красный Октябрь); до Темрюка - 18 верст; до Сенной - 17 верст; до Фанагории - 26 верст; ночлег; (ст. Тамань).

Победитель наполеоновских войск, Раевский путешествовал с максимальным по меркам того времени комфортом. Помимо легкой коляски с откидным верхом в кортеже были две кареты и повозки с вещами, провиантом, запасом воды. И даже с таким снаряжением путешествие нельзя было назвать легким. Дороги не то что не было - верстовые столбы встречались очень редко. Передвигаться приходилось только в светлое время суток. По ночам, несмотря на внешнее отсутствие военных действий, было небезопасно. Из этой не слишком протяженной по современным меркам дистанции Александр Сергеевич выносит уважение к гордым и смелым народам, отстаивающим свое право на территорию, уклад жизни, культуру. «Всемирная отзывчивость» Пушкина, как охарактеризовал ее позже в своей речи Достоевский, берет начало с Кавказских гор. Эта «способность принять и осознать другие народы» напитала впоследствии все вышедшее из-под пера поэта живительным гуманизмом.

Восприимчивый молодой поэт оказался на казачьих кордонах не только во времена укрепления российской империи по южным границам. Это был период всплеска интереса общества к корням. На волне победы над Наполеоном укреплялся дух патриотизма, набирал силу культ истории, ею увлекались все, включая светских дам. Пушкин, зачитывавшийся «Историей» Карамзина, наблюдал первые раскопки курганов, видел, как расчищались античные городища, создавались уникальные музейные коллекции. Конечно, богаче всех на это была Тмутараканская земля. К ней путники подобрались в конце вояжа вдоль течения Кубани. Почти две сотни лет назад воды Керченского пролива периодически штормило, как и сейчас. Кубанский и крымский берега паром не связывал, его функции выполняли небольшие судна. Но они не могли выйти в море, благодаря чему у путешественников появилось время на изучение таманских достопримечательностей и памятников старины. Точно известно, что юный Пушкин задержался в древней Тамани…

В своей книге «Дорога к лукоморью» литературовед и прозаик Николай Веленгурин пишет: «Однако уж кто-кто, а Пушкин в Тамани хорошо понимал, по какой земле ходил, какое исторически давнее и славное прошлое скрыто перед ним… Неслучайно вскоре после пребывания на Тамани поэт задумал поэму «Мстислав» об известном тмутараканском князе, победившем предводителя касогов Редедю, о его походах в горы». Поэма «Кавказский пленник» - прямой отсыл к юношеским впечатлениям.

Богиня песен и рассказа,

Воспоминания полна,

Быть может, повторит она

Преданья грозного Кавказа;

Расскажет повесть дальних стран,

Мстислава древний поединок

Измены, гибель россиян…

(«Кавказский пленник»)

Ну и строки, известные каждому:

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой…

(«Руслан и Людмила»)

И лес, и долины, и пустой песчаный берег, включая дуб, - подобное может встретиться только на азово-черноморском побережье. Само же слово «лукоморье» трактуется в словарях как «морской залив». Где еще мог такое увидеть великий русский поэт? Понятное дело, «тридцать витязей прекрасных» со своим морским дядькой всплыли в воображении Пушкина вместе с воспоминаниями о дикой и захватывающе чистой, неброской, но врезающейся в память природе Таманского полуострова…

Встречи с жителями станиц, через которые пролегал его путь, беседы с сопровождавшими казаками помогли Пушкину лучше узнать кубанцев. Двадцатилетнего поэта поразили красота, краски Кавказа. Он изучал обычаи горцев, их предания, мелодии, песни. Кавказ стал темой его творчества. Впечатления от Кавказа и Кубани, южная яркая природа, знакомства с интересными людьми оставили неизгладимый след в душе поэта. Тогда и зародился у него замысел поэмы «Кавказский пленник».

Кстати, также известно, что в Екатеринодаре А. С. Пушкин долго любовался войсковым казачьим собором. Сидя за самоваром в кругу офицеров, Пушкин, затаив дыхание, слушал рассказы о нелегкой службе казаков, а в его голове рождались поэтические образы:

…И дикие питомцы брани

Рекою хлынули с холмов

И скачут по брегам Кубани

Сбирать насильственные дани…

(«Кавказский пленник»)

Среди пушкиноведов есть неподтвержденные предположения, что поэт мог побывать на Кубани и во второй раз, перед тем, как написать поэму «Тазит». Датируется она 1829-1830 годами. К сожалению, достоверных свидетельств такого визита нет. Предположительно, что на Кубани Пушкин побывал весной 1829 года - по кубанским степям он ехал на Кавказ в действующую армию, где служил его брат и несколько друзей – участников декабрьского восстания 1825 года (впечатление от поездки поэт отразил в своем замечательном «Путешествии в Арзрум»). Возможно, это домыслы! Но все мы, поклонники кубанской природы и родного края согласимся: для того, чтобы покорить, им достаточно и одного раза!

Более подробно ознакомиться с путешествием А. С. Пушкина по Кубани вы сможете, прочитав книгу:

Веленгурин, Н. Ф. Дорога к лукоморью : очерки о писателях в нашем крае / Н. Ф. Веленгурин. – Краснодар : Традиция, 2013. – 420 с. – (Библиотека кубанского школьника).